Последнее, что Рем ожидал услышать в прохладном зимнем перелеске, по этому времени хоть и сбросившему никогда не лежавший густо снежный покров, но всё еще пустому от птиц и насекомых — это топот бегущих ног и треск кого-то, опрометью ломящегося сквозь подлесок в его направлении. Меж деревьев, где воздух от близости реки был подёрнут едва различимым вдалеке легким и зыбким туманом, звуки разносились гулко, далеко, и воин настороженно заозирался, отпуская повод следовавшей за ним лошади и вместо него с шагом вперёд вытягивая из ножен меч. Что за неожиданности, кто ещё будет бродить по таким недобрым, опасным даже местам? Ну не окрестные же жители, сезон сборов подножного корма давно уже позади. Даже шишки, и те уже белки распотрошили...

Следопыт из него, жителя убеждённо городского и цивилизованного, был аховый — оттого Рем, запутавшись в отголосках звуков, смотрел совсем в другую сторону, когда с треском между ближайших елей на него выломился, оглядываясь на бегу, чей-то крупный серый силуэт.

— Эй! — только и крикнул он с запоздалым возмущением, неудачно прянув в сторону и всё равно не уйдя от щедрого толчка. На ногах устоял, не впервой было держать напор — но только хотел обложить бегуна парой ласковых, как слова застряли в горле. Перед ним, сбитый на землю и потирающий лоб, сидел... сидела, поправил Рем себя, когда создание убрало руку и подняло на него взгляд — настоящая кунари! Серокожая, беловолосая, рогатая — на удивление некрупная для привычных тевинтерцу боевых представителей этого народа, — но во имя Создателя, кунари в пасторальном Орлее?!..

Но подумать о том, как далеко тянутся руки Бен-Хазрат, равно как и признать посох мага в руках рогатой девушки Рем не успел — ему, верней, не дали. Вот почему топот был таким тяжелым, глухим и неоднозначным — бежало-то двое, не только кунари, но и гнавший её растревоженный медведь, проснувшийся раньше своего времени и оттого необычайно злой. С рёвом тварь возвестила о себе, вываливаясь на прогалину в десяти шагах от них. Тихое "прошу прощения" за этим представлением первобытной кудлатой ярости совсем затерялось, да и не было в нём особой нужды. Рем быстро шагнул вперёд, мимо сидящей на земле кунари, только бегло наклонившись, чтобы похлопать её по плечу:

— За лошадью присмотри, — сообщил воин, доверительно подмигнув, и уже обращаясь к медведю: — Хэй! — гаркнул, выхватывая из-за спины щит и грохотом рукояти меча об него привлекая внимание зверя. Медведь, только надумавший двигаться в сторону рогатой и нервно приплясывающей, храпящей лошади Рема, с раздраженным рёвом повел головой, тяжеловесно поворачиваясь в сторону мечника.

Массивность зверя делала его обманчиво неповоротливым, грузным — но Ремилль сталкивался с медведями не впервые, отчего знал и про скорость, с какой они могут ударить мощной лапой с когтями, разрывающими кольчугу вмиг, и насколько прочна их шкура и вязок подкожный жир. Забить медведя непросто даже со стаей собак, а уж тем более в одиночку... но деваться было некуда. Вспрыгивать на лошадь и гнать назад было не в характере Гаргонии, да и на лошади от бегущего медведя на пересеченной местности не скрыться. Если только не уповать на факт, что мохнатый будет занят расправой с кунари — но это тем более не было вариантом.

Только смелость была не единственной причиной вступить в эту драку. Трудно побить медведя в одиночку, но кто сказал, что он один? Ощерившись в ухмылке, воин духа привычно потянулся к силе, уверенностью светло горящего огня разлитой в теле, никогда не уходящей далеко. Он не чувствовал самого духа, но особую его силу и защищенность ею — всегда. Стоило обратиться в себя, как находилось в душе что-то бережно окутывающее, поддерживающее на каждом шагу.

Оттого и медведь не страшил его: Рем сам зарычал на атакующего зверя и сиганул вперёд, отбил удар лапы краем щита и полоснул зверя клинком по морде. Рёв боли пополам с гневом огласил прогалину, стряхивая иголки с елей. Медведь мотнул головой с алеющей на ней глубокой раной, едва не задевшей — а ж-жаль, он и метил туда! — связку его пасти. Рем отпрыгнул, избегая нового свирепого удара. Один глаз зверя заплыл кровью и плохо открывался, это отчасти упрощало задачу. Только дотянуться до жизненно важных органов у этой твари размером больше лошади, будет не настолько легко...

Рем отступал и кружил, выжидая следующего шанса дотянуться до медведя сквозь его когти и оставленную раной агрессивность. Он только пуще поддразнивал зверя, чтобы тот атаковал, промазывал, снова замахивался — пока воин собирался, в буквальном смысле, с духом, чтобы нанести удачный удар. Но вот незадача! Знакомый ледяной звон магии ударил медведя по опорной лапе, сковывая ту холодом и болью от него. Драконья кровь, да кунари-то маг! Саирабаз? Не похожа ведь, и посох при ней, и рот не зашит. Васготка значит? Но было не до угадаек: психующий от боли медведь забыл про гремящего и рычащего воина, развернулся и попёр на магичку.

— Э, куда! Вишшанте каффас, — по-тевинтерски ругнулся Рем, за стремительным броском медведя не поспевая. Но зверь хотя бы развернулся к нему спиной, чудом каким-то не прокусив подставленный посох пополам. Толку с того, впрочем, долгого не обещалось — одного живого веса злому хозяину местных елок хватит, чтобы поваленная кунари превратилась в мясной блинчик, художественно взбитый когтями, каждый из которых был с ладонь.

Но Рем не собирался медлить. Он разбежался широкими шагами, бросая щит, да и прыгнул на широкую медвежью спину, с лихого замаха сверху вниз вонзая клинок меж лопаток зверя, обеими руками для надежности. Лезвие вошло глубоко, и медведь с хриплым рёвом вскинулся на дыбы, махая лапами. Выносливости и упрямой мощи надолго не хватило. Рема с его спины сразу после удара и след простыл — воин прыгнул вбок, кувыркнулся, перекатился по земле, подскочил на ноги... как раз к тому моменту, как шатающийся медведь стал заваливаться назад, да и рухнул на тропу, мёртвый. Клинок если и не вошёл в сердце, то что-то другое жизненно важное задел неизбежно. Два локтя стали в грудной клетке ни на чьей выживаемости хорошо не сказываются.

— Хух, — Рем выпрямился, улыбнулся и откинул ладонью волосы со лба. — Неплохое отвлечение, малышка, — похвалил он кунари. Ничего себе малышка, конечно, стоя она совсем немного уступала ему в росте. Но уступала всё-таки. Обычно это Рему приходилось задирать голову, чтобы поговорить с кунари, подпирающими рогами потолок. Женщины их, правда, поменьше ростом будут... но всё ж тоже не настолько. Ремилль озадаченно почесал кончик носа.

— Ты в порядке? Не сильно помял тебя? — спросил он, протягивая руку, чтобы помочь рогатой подняться. — А где.. — тут он сообразил, чего не слышит: лошадиного ржания и фырканья. Рем оглянулся и с досадой застонал. Ну конечно! Лошади-то уже и след простыл, не выдержала, когда медведь на них с магичкой попёр. Куда только рванула, где потеряется теперь, как искать?  А искать придётся. И сбруя-то недешевая на ней, и вещиц в седельных сумках... Вот же незадача. И волки, говорят в деревне, лютуют этой зимой...

— Ну я же просил подержать... эх, — взгрустнул безоружный мечник, махнув ладонью досадливо. — Тебя как звать-то, медок? — руки в боки, Ремилль обратился к "спасенной" жертве повышенного медвежьего внимания. — Откуда ты тут, в лесу, такая?..

Какая такая, он показал, поднимая ладонь над своей макушкой с намеком на рога.

Рем не без удивления наблюдал, как кунари использует магию, чтобы перевернуть медведя и извлечь из его туши клинок. И всё-таки не без толики зависти. Сам бы он до возвращения Создателя провозился бы, наверное — а тут буквально что раз, два, три, и меч снаружи, в путах телекинетической энергии. Магам, всё-таки, насколько же проще живётся... в некоторых отношениях. Гаргония потёр себя по нагрудной пластине и принял протянутый меч.

— Спасибо, — с искренней благодарностью кивнул он и вытащил из внутреннего кармана тяжелой куртки платок из бархатистой ткани. Собрав ею остатки медвежьей крови с клинка, воин вогнал его в ножны, мысленно порадовавшись вернувшейся на пояс увесистости. Без меча, с одним кинжалом там откровенно пустовато было.

— Рем, — представился он, подбирая с земли щит, отряхивая и отправляя его обратно за спину. Протянутую руку дружески и крепко пожал, разглядывая неожиданную новую знакомую. Имя типично кунарийское... Васготское, то есть. Ремилль знал, что значит это слово: дракон. Правда, применительно к самой малорослой рогатой оно ему ничего особенного не говорило. Но за что-то же их выбирают?.. Последний знакомый ему васготский маг звался просто, Сааром. Хотя для уха другого кунари странно, пожалуй. Он бы посмотрел на человека с именем Опасность или Табуретка...

"А как по-кунарийски табуретка?.."

— Волки, говоришь? В деревеньке судачили об этом, помню. И что же ты, решила  сама с ними расправиться? Одна? И не побоялась? — он качнул подбородком на пожеванный медведем посох юной, по-видимости, особы. Если с медведем у неё всё вот так не заладилось, то что же она надеялась противопоставить волчьей стае, случись ей привлечь их внимание прежде медвежьего?..

— Что у тебя с рукой? — всё-таки не удержался от ещё одного вопроса Рем. То, как кунари несколько раз потёрла плечо, не укрылось от его внимания. Мышцу потянула, когда медведь посох дёрнул? Немудрено было бы. С травмой гулять по лесу, где участились нападения волков, не лучший выбор. Ещё одна причина найти ускакавшую лошадь: в седельных сумках найдётся свежая лечебная мазь как раз для таких случаев...

Рем озадаченно поскрёб в затылке на такой ответ рогатой. Есть-то, конечно, хочется, но... впрочем, с чего он взял, что такая небольшая кунари легче найдёт себе достойную работу здесь, в Орлее, чем то было бы в родном его Тевинтере. Да еще и магом будучи. Гаргония как-то забывал, что сам смотрит на вещи шире, чем какой-нибудь средний горожанин или тем более деревенский житель. Орать и бегом бежать прятаться, может, и не станут, но и большого расположения серокожей великанше... ну, будущей великанше? ожидать к себе не приходилось наверняка. Хорошо ещё, что местная Церковь вроде как перестала за ними охотиться и стремиться всех без исключения загнать по клеткам своих Кругов. У Рема, выросшего при совсем другом отношении к магии, такое обращение вызывало много недоумения пополам с неодобрением. И если так подумать, то и правда, все встреченные им прежде кунари — васготы, как их правильнее называть, но Гаргония трудно переучивался, — были наемниками. Только вот размерами они при этом были как-то... ну побольше. Не так, чтобы самим смотреть на Рема снизу вверх, это ему приходилось голову задирать. Кстати, а он ведь и впрямь никогда раньше не задавался вопросом, как выглядят кунари до того возраста, когда их посылают в Антаам, сочтя пригодными для войны, и в каком, собственно, возрасте это происходит. Но как-то привычно считал, что им, как и человеческим зеленым рекрутам, должно быть лет по восемнадцать, двадцать. И это уже два метра с гаком. А ей тогда сколько? Или просто сама по себе такая малорослая?..

Но это был явно не главный вопрос, который сейчас требовал ответов. В лесу да с убежавшей лошадью не до праздного любопытства.

— Не за волками, — Ремилль покачал головой. Мог бы и сказать, что не его полета дело, за волками бегать хвосты крутить, но так на самом деле не считал. И помог бы деревеньке обязательно, если бы это не значило бестолково гоняться за симптомами проблемы, игнорируя ее корень. С тварью, выгнавшей волков из холмов, разобраться — и они сами вернутся на прежние территории, перестав донимать людей. — В холмах видели виверна. Здоровенного, говорят, лошадь слёту перекусить может. Я пришел за его шкурой и головой для местного барона. Волки из холмов, вестимо, бежали от него.

Рем не стал пытаться высмотреть, что такое с рукой у прячущей её кунари. Следам на коже он поначалу значения не придал, даже не думая, что старые ожоги — а узнать такие повреждения после всех лет схваток с драконами было нетрудно, — могут сейчас болеть. Но отметил не без беспокойства:

— Если болит, то я могу... — мечник осекся и вздохнул, оглядывая на то место, где теперь не было лошади. — Мог бы помочь тебе. В седельных сумках была хорошая мазь... Да только где её теперь...

Ну где-то да найдут. Вряд ли перепуганный конь удерет далеко, быстрее запутается в подлеске да поймёт, что никто за ним не гонится. Пока, во всяком случае. А там уже или волки, или хозяин... Лучше бы хозяин. Так что стоит поспешить.

— Слушай, — на ум ему как будто бы пришла поразительная идея, с которой Рем обратился к кунари. — А ты не хочешь ли настоящим героем прослыть да заработать получше? Помоги мне отыскать коня и одолеть виверна, и сможешь притащить в село его голову. Явно получше добыча, чем пара волчьих хвостов, а? — ухмыльнулся воин.

Нельзя было сказать, что Ремилль не рассчитывал справиться с виверном сам. С оглушающими ловушками и манками, что тоже остались у коня, это было бы почти что простое задание. Да только отпускать кунари саму с волками бодаться ему не особенно-то хотелось. Хоть и маг она, но обозленная потерей прежних охотничьих угодий стая — противник, с которым стоит считаться. Рем и сам не рискнул бы пешим связываться с ними — иначе непременно пришлось бы прибегать к помощи духа. А Гаргония предпочитал своему "спутнику" лишний раз не навязываться — не из страха отнюдь, но из уважения к силе.