совместно
[indent] Было неожиданно оказаться оторванной от пола, дававшего хоть какую-то опору в этом переменчивом словно погода разговоре, начавшемся в темной сырой подворотне портовых трущоб и закончившемся здесь: в тепле комнаты, между распаленных признаниями и важностью происходящего тел. Эллана не боялась грядущего, лишь замирала в волнении, в своей первой попытке близости с кем-то другим, в ком отчаянно хотела раствориться без остатка, поставив жирную точку во всем прозвучавшем, не оставляя никаких сомнений в сделанном выборе. Она здесь с ним. Выбрала его. И хочет быть рядом, во всем многообразии этого «быть».
[indent] Растворяясь в поцелуе, чувствуя как бешено колотится сердце, в этом тягучем моменте нежности, в этой борьбе с тугими железными пуговицами, в которой она одержала маленькую победу и скользнула ладонями по торсу к плечам, распахивая рубашку, обнажая плечи, отвлекаясь чтобы помочь ему с собственной одеждой, ловя себя на какой-то неуместной стыдливости, коснувшейся щек румянцем.
[indent] Маханон повёл плечами под касанием её ладоней, расправляя их — и заодно помогая рубашке свалиться на пол с небрежно вывернутыми рукавами; отчего-то именно под взглядом Элланы было почти совестно за эту дерзкую, черную вязь татуировки, протянувшейся под ключицами и обхватывающей за предплечья — за то, что она-то помнит его совсем другим. Но именно этот чернильный щит на бледной коже и помогал держать спину прямее, и улыбаться — внимательней, мягче, видя её смущение, понимая, но не давая ему помешать. Ладони его теплым касанием легли на её бедра и нарочито-неторопливо, нежаще скользнули вверх, сминая ткань, стаскивая её рубаху через голову и отбрасывая куда-то в сторону.
[indent] Ни слова не говоря, долиец притянул подругу к себе, кожа к коже, нагота к наготе, уютно обнимая и снова целуя — губы, скулы, подбородок, бережно поглаживая кончиками пальцев щеки и плечи, закрывая от легкой прохлады воздуха теплом своего тела.
[indent] Татуировки стали сюрпризом, Эллана дотронулась до черной въевшейся в кожу краски, кончиками пальцев прослеживая орнамент на груди, ничего не думая и не спрашивая, словно знакомясь с тем новым, что он приобрел. Смотреть на него, никогда прежде не видеть таким, чувствовать аромат кожи, впитывать каждой клеточкой, знать что это именно он. Никому прежде не разрешалось заходить так далеко. Только ему. Только теперь. Его прикосновения отзывались, разливаясь теплом внизу живота, мурашками пробегая вдоль позвоночника. Ему так же?
[indent] Ближе, еще ближе, кожей к коже. Грудь, легким касанием напряженных сосков коснулась торса, расплющилась в крепком объятии. Губы искали поцелуев, находили, целовали сами. Шрам этот на подбородке, почти не видимый под валласлин, но ощутимый в прикосновениях. Руки, лаская спину, плечи, добрались до заколки на затылке, расстегивая её, роняя на пол. Стоило ли так старательно заплетать косу, чтобы самой же освободить пряди из тугих пут. Сегодня все стоило. Ничего не было сказано или сделано зря. Все имело значение.
[indent] Ощущение ее пальцев, расплетающих, освобождающих волосы от их такой привычной, плотной собранности, поначалу кольнуло под лопатку желанием уклониться, оставить, как есть, чтоб не лезли в глаза, не напоминали о себе, не падали на плечи, заставляя чувствовать себя... странно — но вместо этого он снова прихватил распаленным, требовательным поцелуем нежную кожу под ее ушком, чередой таких касаний проходясь вниз по шее, подставляя склоненную голову. Если она хочет, чтобы было именно так, если она хочет видеть его именно таким — она увидит. В клане Маханон редко заплетал волосы, обычно просто присобирая их в низкий хвост — эта привычка пришла к нему уже здесь, в огромном внешнем мире. Простоволосым он чувствовал себя беззащитным, слишком открытым — но кто из всех, как не она, имеет право видеть и знать его и таким тоже?..
[indent] За поцелуями ласковые прикосновения рук спустились по её спине, не обращая внимания на шрамы, порождающие только гнев и желание в клочки разорвать того, кто осмелился с ней такое сделать, кто оставил на ней все эти следы; но гнев терялся за таким же мучительно сильным желанием воздать ей за всё, чего она натерпелась, утопить всю боль, все несчастья в наслаждении и неге; пальцы его с быстрой ловкостью поддели освобожденный от завязок пояс штанов Элланы и стянули ниже, обнажая верхнюю часть бёдер.
[indent] — Сядь, — наконец подал негромкий голос Маханон, не столько указав, сколько попросив, и сам же под локоть подтянул её к самой кровати, усаживая, прежде чем опуститься перед ней на колени и одним уверенным жестом стащить оставшуюся одежду; гладя её ноги, обнимая ладонями и целуя голени и стопы, — со вдумчивой увлеченностью, со своей особой любовью даже к такой малой её части — не меньшей, чем к целому. Не спеша, давая время привыкнуть, расслабиться, ощутить происходящее и задуматься о будущем, поверить в то, что всё будет хорошо. Он не сделает ей больно, и всё, что делает сейчас — делает для неё, а не для себя. И в этом Маханон всегда находил особое удовольствие.
[indent] Она покорно села, хотя теперь, когда он безмерно от нее далеко — всего-то руку протянуть, ей вдруг стало одиноко и совестно за ноги, разбитые долгими пешими прогулками — у шемленской аристократки, наверняка, были другие: изнеженные горячими ваннами, кремами, пуховыми перинами; за наготу к которой она не привыкла, а вдруг ему не понравится? А вдруг та другая красивее? Кожа нежнее? Грудь пышнее? Кости эти не торчат на ключицах и бедрах. За шрамы на спине — теперь уж точно он не мог их не заметить. За страх, порождаемый этими мыслями.
[indent] Он коснулся ладонями её коленей, коротко подняв взгляд в глаза девушки, будто ища там тот же жаркий запал, что сейчас самого его заставлял дышать заметно чаще, и с мягким нажимом развел их в стороны; скользнул лаской прикосновения вверх по бёдрам, придвигаясь, чтобы обнять — и, прижавшись губами к боку под линией ребер, провести влажную дорожку частых поцелуев по нежной коже живота, спускаясь все ниже, к лобку.
[indent] Эллана прикусила костяшку указательного пальца, лишь бы в неге этой почувствовать хоть что-то понятное и привычное. Вернуть контроль над незнакомыми пугающими чувствами, рождающимися под этими взглядами и прикосновениями. Наверное, все же нравится, раз Хано все еще здесь, целует так нежно её живот, спускаясь ниже и ниже, так низко, что она замирает, разрываемая противоречиями — желанием и страхом. Не может расслабиться и тянет его наверх к себе, чтобы лег рядом, чтобы вновь почувствовать знакомый запах, нежность губ на своих, поцеловать шею, так же как он целовал, пока она расплетала ему косу и из груди её вырвался сдавленный стон. Ласкать ладонями торс, чувствовать под ними мышцы — ей так спокойнее, когда Хано настолько близко, что она может чувствовать кожей, что это он и успокаиваться под его весом. Обхватить бедрами, почувствовать грубую — даже шелк как наждачка — ткань одежды и шепнуть касаясь губами уха:
[indent] — Штаны тебе сейчас не нужны.
[indent] Он слышит её и слушается — отвечая на тянущее движение рук и подымаясь, лишь с немым осторожным вопросом заглядывая в глаза, — всё в порядке? — прежде чем поцеловать, убеждаясь в этом. Всё хорошо. От тепла её губ, от близости её, нагой и откровенной, пах до мурашек сильно окатило жаром, срывая с губ рваный выдох.
[indent] Нависнув над так неожиданно льнущей, стремящейся к нему Элланой — о, если бы только она могла знать, сколько сладостного почти-головокружения, сколько эйфории рождают её поцелуи, её касания, её тихий — нетерпеливый? — стон, — он жадно подался бедрами вперёд, прижимаясь к ней и слегка потираясь, не без труда сдерживая это своё желание большего. И её обнимающие ноги, её откровенный шепот никак не помогали этому. Маханон закусил губу.
[indent] — Если ты хочешь всё видеть... — открыться её взгляду было трудно; даже выйдя победителем из десятков стычек с демонами и абсолютно без преувеличения сразив дракона, тому, юному себе он так и не простил вечно проигрывающей субтильности, отстающей и бывшей главной причиной сидеть поодаль в тени, когда все остальные задорно резвились в воде. Он привык к тому, как на него смотрит Эсмераль — она сама выбрала его, эльфа, когда рядом хватало мужчин куда более высоких и впечатляющих, — но Эллана... магу привычно казалось, что того, что он из себя представляет, не хватит, недостаточно, слишком мало для Неё, для того пьедестала, на который он сам её для себя воздвиг, — и хотелось бы стать лучше, хотелось впечатлять, да только... было только то, что было — а чего не было, так это пути назад.
[indent] — Я хочу.. — прошептала Эллана, сквозь поцелуи, настроенная все так же решительно, стараясь всеми силами перебороть смущение, обжигающее щеки под его откровенными взглядами. Но ведь она сама так решила, настояла и совершенно не намерена отступать, в попытке этой принадлежать тому, кто и правда так дорог, что даже когда становится трудно дышать, она не в силах оторваться от его поцелуев: лучше задохнуться в этом счастье, чем остаться без него.
[indent] Он мягко притронулся к её груди, бережно сжимая, перебирая пальцами, и вобрал губами сосок, подразнив его недолгой лаской языка, прежде чем податься назад, почти сев на пятки, и расстегнуть заклепки на своих штанах, с некоторой заминкой стягивая их ниже и обнажая, высвобождая всё то, что и раньше было понятно и вполне ощутимо. Тряхнул головой, сбрасывая на спину разметавшиеся волосы, и тихо выдохнул, распрямляя плечи и окидывая Эллану взглядом. Взглядом, не видящим ни костей, ни шрамов — для него она была таким совершенством, каким обладают только боги, и каждый изъян, который она сама находила в себе, становился особенной, важной чертой всего любимого образа.
[indent] — Ты такая красивая, — проговорил Маханон с тронувшей губы улыбкой; увиденное на несколько мгновений заставило его снова забыть о самом себе.
[indent] Она подалась на встречу губам, выдохнув с протяжным стоном, не ожидая такой реакции от собственного тела, которое словно жило не подконтрольной ей жизнью, заставляя сердце бешено колотиться, а ноги сжиматься, чтобы хоть как-то унять желание меж ними.
[indent] Ей нравилось на него смотреть и видеть одновременно и хрупкость и скрытую за ней силу и знать, что он её. Почему-то именно сейчас это слово пришло в голову и она сразу же примерила его к нему, пододвигаясь, садясь, напротив, ласково проводя ладошкой по лицу и шепча так тихо, словно им можно было спугнуть.
[indent] — Мой, — как приговор, озвучивая сквозь улыбку, ставшую вдруг такой ясной реальность. Ладонь скользнула ниже, застыла на груди, ощущая удары его сердца и устремилась вниз. Эллана не знала, можно ли ей потрогать эту выпирающую плоть? Коснулась легонько, почти невесомо проводя по всей длине пальцем, ища разрешения во взгляде Хано, вдруг ему не приятно?
[indent] Из всех моментов вечера это был, пожалуй, самый чудесный — жаркий, желанный поцелуй, словно закрепивший согласие на эту откровенность, заполняющее сердце какой-то растерянной радостью касание её ладони, под которое Маханон подался щекой, с улыбкой прикрывая глаза. От слова её по спине будоражаще-приятно побежали мурашки.
[indent] — Твой, — таким же шепотом выдохнул он в ответ, улыбнувшись шире, и потянулся вперёд, ловя её губы поцелуем. Её, весь её, всем своим существом — он мечтал принадлежать этим рукам, раствориться, слиться, быть с ней и для неё — с той, само существование которой уже было блаженством.
[indent] Целуя, он коротко и крепко обнял Эллану, сгребая руками, прижимая к себе, чтобы на момент снова почувствовать её рядом, почувствовать всю, прежде чем снова позволить себе и ей немного расстояния. Ощущение собственной плоти, в объятии этом скользяще уткнувшейся ей в живот и оставившей влажный след на коже, казалось почти кощунственным — и Маханон сам смотрел на неё с тревогой, позволительно ли это, или... Теснота, с которой она сжимала колени, казалась ему ничем иным, как страхом, боязнью этого контакта, таким неудивительным после всего, что могло быть с ней, что с ней могли делать — и наверняка делали. Проклятые шемленские твари.
[indent] Он медленно выдохнул под её прижавшейся над самым сердцем ладонью, глядя в глаза, выжидая — и только сглотнув в задушенном волнении, когда пальцы её скользнули вниз. Легкое, такое робкое, но всё же касание — она не пыталась сбежать, не спешила отвернуться. Не боишься? Маханон с тем же ждущим вопросом поймал её осторожный взгляд — и, коснувшись её руки своей, помог обхватить плотнее, поощряя этот шаг, переступая через собственные сомнения. Он — и такой тоже, и если он принадлежит ей, то весь, целиком, со всем этим возбуждением, со сдержанной учащенностью вздымающихся от дыхания плеч.
[indent] Снова накрыв её губы поцелуем — настойчивым, ласкающим, — Маханон, по-прежнему направляя ладонь Элланы своей, повёл её касание вверх-вниз, не столько в желании ласки, сколько стремясь дать лучше понять и ощутить себя, — и, не собираясь надолго отвлекать её этим, подался вперёд, снова мягко опрокидывая Эллану спиной на перину кровати...
[indent] Кожа тонкая, нежная, бархатистая — совсем не такая как на остальном теле. Рука Маханона уверенно направляла её ладонь, скользящую по напряженному члену, в то время как Эллана, жмурилась от удовольствия чувствовать его уязвимость, властвовать над ним, зная, что могла бы сейчас сделать ему очень больно, но ни за что на свете не стала бы. Открытие это будоражило, уравнивая: не только она в его власти, но и он в её. Они равны в этом, принадлежащие друг другу, одни во всем мире.
[indent] Эллана замерла, оказавшись на кровати, в ожидании, что это произойдет прямо сейчас и вдруг теперь стало страшно. Страх, который казался побежденным собственным выбором, безграничным доверием к Маханону, жгучим желанием слиться с ним воедино, противно заныл в душе, наверняка читаемый и в её глазах. Она знала, что не должна бояться, и знала, что в обычной ситуации девушкам это нравится, в конце-концов, когда-то у нее были и замужние подруги и никто не жаловался, наоборот. Но перебороть себя было сложно. Нужно было обрести контроль, перестать быть жертвой, сделать что-то никак не связанное с неприятными отголосками прошлого, что-то, что никогда с ней не происходило.
[indent] Эллана мягко оттолкнула Хано, удерживая за плечи, лишь переворачивая на спину, чтобы самой оказаться сидящей сверху. Так сразу стало значительно легче дышать и она жадно поцеловала его, благодарная за то, что он не настаивает, позволяя ей делать что хочется. Затянув поцелуй пока наконец-то не решилась, Эллана привстала, опираясь на колени, и помогая себе рукой, медленно опустилась, чувствуя как его плоть становится её частью. Со сладким стоном, закрыла глаза, вновь приподнимаясь и опускаясь уже без страха, не чувствуя боли, лишь удивительную наполненность и свербящую в сердце радость, перемешенную с восторгом. Ему так же? Опасливо глянула из-под ресниц, улыбнулась, склонилась к губам, касаясь их нежным тягучим поцелуем.
[indent] Маханон не торопил, чувствуя её напряжение, её зажатость, легко поглаживая ладонью по боку и груди, отвлекая от страхов поцелуями — губы, подбородок, ключицы, нежные ореолы сосков — каждый миллиметр ее тела готовый ласкать и нежить до помрачения, до совершенного забытья обо всём, что сейчас чёрной тенью прошлого стояло над кроватью и страхом отражалось в её глазах. Ей явно было непросто снова подпустить к себе мужчину. Но он знал, как провести дорогу чувствам даже через такие тернии.
[indent] Только это не понадобилось. Он едва успел удивиться, послушно переворачиваясь на спину под толчком её рук. Хочешь так? Так лучше? Пускай. Маг только взглянул на неё с улыбкой и какой-то почти даже гордостью, когда Эллана наконец вынырнула из поцелуя, вздыхая так, словно ей предстоял нырок на самое дно — любуясь ею, боящейся, но так упрямо и непреклонно идущей навстречу. Предоставив ей всю свободу действий, он только прикрыл глаза, с негромким млеющим стоном сквозь губы запрокидывая голову, когда Элль направила его плоть, вбирая в себя. Наслаждение этого момента вытесняло все мысли, оставляя лишь желание проникнуть глубже, ещё глубже, теснее, наполнить собой до предела, не отпускать. Стон её дразняще защекотал слух, оседая жадной щекоткой в паху. Сильнее. Ему пришлось глубоко вдохнуть, выныривая из этого сладострастного омута, не позволяя долгожданной неге утянуть себя далеко.
[indent] Маханон провёл ладонями по её бедрам, оглаживая, подхватывая в этих движениях, подсказывая — как легче, как слаще, — приподнимая голову, чтобы поймать её губы своими, крепче прижимая лоном к себе и протяжно, с наслаждением вздыхая вслед этому поцелую:
[indent] — Я люблю тебя, — проговорил он с глубочайшей уверенностью, гладя её талию, и пальцы его ловко повернувшейся ладони скользнули вниз, меж бедер, нащупывая и потирая чуткую точку её клитора, бередя, смешивая, обостряя ощущения, заставляя её вздрагивать и сжиматься сильнее. — Элль, — с тихим выдохом имени Маханон улыбнулся, ловя её взгляд и подталкивая продолжать двигаться, не спеша, ближе к нему, чувствуя, ощущая каждый миг — и имя это на его губах само по себе было признанием. Еще одним из бессчетных, отведенных этой ночи, в бесполезной, но такой нужной попытке наверстать то, о чем молчал все эти годы.
[indent] Еще, еще. Сильнее. Ближе. Нырнув как в омут с головой, отдаваясь во власть захвативших её чувств, Эллана медленно двигалась, направляемая его руками, не в силах сдерживать еле слышные стоны волн наслаждения, прокатывающихся по телу. Подавшись навстречу, спрятавшись от всего мира за пологом высвободившихся, растрепавшихся рыжих волос, жадно целовала губы, ощущая со всей ясностью будто бы не только они, но и их души соприкасаются в этот момент друг с другом. «Я тебя тоже» — чуть было не прошептала в ответ, но удержала эти опрометчивые слова, сказанные, почувствованные в такой момент, могли ли они быть правдивы? Она подумает об этом потом, а может быть и никогда — того что уже есть ей достаточно, чтобы жизнь и без этого слова уже не была прежней. Лишь загадочный взгляд и новый жаркий поцелуй ему ответили, в то время как она двигалась, теснее прижимаясь, то замирая, растягивая момент захватившего их наслаждения, то вновь продолжая, пока не шепнула с очередным стоном, почти касаясь его губ:
[indent] — Хано… — впиваясь пальцами в плечи и утягивая его за собой, чтобы оказаться под ним, прижатой к матрасу Маханоном, осознавая свою беззащитность, готовую быть для него уязвимой. Ничего больше не страшась, лаская его лицо нежным любящим взглядом, она хрипло прошептала, не то прося, не то приказывая. — Возьми меня.
[indent] Он и не ждал ответа — сказав лишь затем, чтобы еще раз убедиться: она знает. Помнит. Каждую секунду, каждый вздох, прерывисто и жадно хватающий воздух, — чувствует эту правду, это своё... сбывшееся желание? Любима. Дорога. Важна — безмерно. До сладостной дрожи, пробирающей всё тело, до полных тягучего удовольствия выдохов между поцелуями — и главной наградой здесь были не слова, но чувства, звуки её стонов, рассеивающиеся по комнате, её наслаждение, легко читаемое в движениях, то и дело прохватываемых острым напряжением. Он следил за ней зачарованно, с приоткрытым от частого дыхания ртом, и во взгляде этом весь мир его сейчас состоял из одной-единственной женщины.
[indent] Она снова всё решила сама, и Маханон повернулся следом, нависая над ней на руках, склоняясь ближе, чтобы чувствовать её тело своим. Шепот её желания иглами пробежался по загривку, опаляя, схватывая пах пульсирующей судорогой; он до боли куснул себя за губу, чтобы приглушить набаты ударившей в голову крови — и сильно, алчуще поцеловал девушку, прежде чем ненамного отстраниться и подхватить её ладонями под колени, поджимая её ноги, открывая её себе, проникая — глубже, во влажную горячую негу её лона, частыми мерными толчками наращивая ритм.
[indent] Опершись ладонями по бокам, Маханон склонился ниже, порывисто целуя её шею, плечи, лицо, из-под спадающих на лицо растрепанных прядей бросая ищущий, жаждущий взгляд в её глаза и опуская вниз, туда, где соприкасались их тела, закусывая губы от приливающих ощущений, но явно не собираясь прекращать сладкую пытку — или давать ей хотя бы шанс перевести дыхание между импульсами, сменяя глубокие сильные движения короткими и частыми, захлестывающими предел терпения. Это не хотелось прекращать, хотелось дать ей ощутить все грани — но сведшая её тело до стона сладкая судорога была настолько прекрасна, что не хватило никакой выдержки, и пик оргазма рухнул на него самого, даже не сразу понявшего, что происходит. Дыхание хрипло пережало в горле на несколько секунд, пока собственное тело и вовсе перестало слушаться; несколько рваных, жадных толчков, в едва ли осознанной попытке поймать последние искры наслаждения — и только затем он, чуть растерянно, с секундным замешательством коснувшись ладонью низа её живота, выдохнул ртом и даже не столько позволил — заставил себя поддаться накатившей слабости в мышцах, падая набок рядом с Элль и сгребая её в объятия. Ни думать, ни говорить ничего не хотелось. Потом, всё потом, не в эти несколько... самых, наверное, странных, самых особенных минут во всей его прежней жизни.
[indent] Это было так хорошо. Раствориться, стать одним единственным ощущением мучительной смеси восторга от каждого его движения и желания чтобы он не останавливался, продолжал, еще сильнее, еще чаще, пока она неосознанно впивается ногтями в его спину, лишь бы удержать или удержаться, но всё равно стоны и мольбы срываются с её губ: еще, еще, сильнее. Словно пожар разгорается в теле, унося за собой все переживания, печали, страхи. Ничего больше не существует, кроме сладких горячих волн накатывающих одна за другой, пока наконец одна из них не накрывает её с головой, яркой словно вспышка молнии, судорогой.
[indent] Любимая, желанная, принадлежащая только ему, измученная новыми сладостными ощущениями, Эллана льнёт к Хано с уставшей и безмерно счастливой улыбкой на губах, не думая, но ощущая, что и он принадлежит теперь только ей. Весь целиком от вздоха до биения сердца. И слушает как оно все еще часто стучит в унисон с её собственным. Обнимая его, чувствуя свое тело тяжелым, наполненным, она играет пальцами с попавшейся под них прядкой белокурых волос, рассматривая как они переплетаются вместе с её рыжими, словно лучи закатного солнца касаются белых барашков волн, и ловит себя на смутной мысли о том, что любовь – такая же стихия как и море. Бескрайняя. Дарящая жизнь. Но и забрать всё может с той же легкостью, что и подарила. Она поворачивает голову, внимательное рассматривает его лицо, будто старается запомнить, сохранить в памяти именно таким, целует уголок губ, нежно улыбаясь и вновь уютно устраиваясь на его груди.