Пересчитав монеты, Вингер ссыпала их в кису, привязала к поясу и спрятала в прорези между складками юбки. Незачем кого-то вводить в грех, – тут на днях Вингер побывала в храме, и кусок проповеди успел достичь её ушей, пока она наблюдала за своей мишенью. В детстве, с семьей, они регулярно бывали в храме, да только не те это воспоминания, каким Вингер позволяла в себе просыпаться. В храм ходила Брана Морвейн, маленькая девочка с глупыми ужимками и глазами куклы; она умерла много лет назад. Когда тебе уже исполнилось двенадцать, ты забываешь о глупостях, ты начинаешь ценить реальные вещи…
..ведь правда?
Брана подняла глаза на какой-то шум и восторженно ахнула. На улицу, гремя, грохоча и брякая, производя немыслимые звуки на раздолбанных инструментах, катил балаган. Толпа ребятишек с воплями прыгала вокруг, а раскрашенный в радугу клоун трубил, гримасничал, рискованно раскачивался на шаткой повозке, кланялся и отпускал задорные шуточки, время от времени отнимая от губ свою хрипящую надсаженную медную дуду.
Следом за пестрым фургоном шли девушка и парень в цветных одеждах и перебрасывались булавами и деревянными шариками. Такой шарик мечтал заполучить любой ребенок, завороженно таращившийся сейчас на циркачей.
Вингер закусила губы. Сегодня у нее был почти что свободный день, Учитель похвалил ее за вчерашнее и отпустил до вечера. Перед закатом следовало вернуться, да и рискованно будет в сумерках бродить по улицам. Но хотя бы недолго, немного она посмотрит представление!
“Береги кошелек, девчонка!” – строго напомнила себе Вингер, прежде чем окончательно стать Браной и смешаться с оравой ребятишек позади фургона.
Не так часто бывает, чтобы у человека ее лет с собой было больше пары монет, а обычно – и ни одной, Вингер было чем мысленно гордиться и о чем заботиться. Она ведь собиралась сегодня попраздновать, вот и балаган так вовремя приехал в город!

Тяжелые камни Киркволла только безумец назвал бы жизнерадостным местечком. Шел теплый, ветренный джулианос, и солнца, впрочем, даже в теснинах улочек бывало куда как больше, чем зимой. И все же они оставались полутемными, едва проходил полдень. Не то – площади, когда-то просторные, а теперь сикось-накось застроенные по закрайкам без всякой планировки. И все равно, здесь было светло и радостно, на окнах домов хозяйки даже зелень выращивали. Не цветочки, как в верхнем городе, а что полезнее, лучок, мяту, петрушку к супу. Тонкое обоняние Вингер улавливало их ароматы сквозь городскую неизбежную вонь, пока она отвоевывала себе местечко с хорошим обзором на цирк.
Артисты продолжали завлекать зевак и одновременно, меняя друг друга, помогали погонщику быстро установить шесты для тентов. Главное представление будет внутри, за него, как водится, потребуют монетку. Если заплатить и не посмотреть целиком, будет обидно, а если остаться на всё представление… Вингер не могла позволить Бране так огорчить Учителя. Но всё же…
Наверное, никогда в жизни ее не разрывало дилеммой подобной сложности.
Обходя площадь вкруговую, чтобы насытить взгляд, Брана не сводила глаз с актеров. После жонглирования они показали несложные номера с акробатикой – Вингер подумала, что пожалуй смогла бы это повторить даже в юбках и корсете, но смотреть все равно было интересно. А вот как этот парень глотал и выдыхал огонь, для ее воображения показалось чудом.
— А может, маг? – забывшись, спросила она себя вслух и тут же поняла, что привлекла чье-то внимание.
Бране показалось, ее обволокло коконом, когда она попыталась прислушаться к своим ощущениям. Она оглянулась.
Кто-то сказал ей, куда идти… Брана не поняла, зачем, но спросить не успела, ноги сами сделали шаг от площади в сторону проулка.
— Я хочу посмотреть цирк, –  протестующе сказала она и не поняла – кому.
Что-то было не так. Что-то было очень не так, и Брана начинала бояться. Почему она шла за этот покосившийся лоток с остатками жухлой зелени на прилавке? Зачем она свернула в узкий проход между стенами домов, даже и проулком-то не ставший?
Протиснувшись между домами, Брана увидела себя в пустом заднем дворе какого-то склада или магазина. Среди наваленных грудами ящиков и коробок, среди грязных луж от недавнего дождя и больших, сейчас пустых клеток, она ощутила присутствие человека так же четко, как если бы уже увидела его. Но увидела не сразу, – тот стоял в тени, у двери, которую только что отпер или открыл.
Стоял и смотрел на нее. Улыбался. В улыбке было одобрение, точно он смотрел на собачку, выполнившую трюк.
— Ты кто? – Вингер пришлось крепко напрячься, чтобы выдавить из себя слова, но еще больше ее затруднило вообще подумать об этом – кто этот тип и почему он стоит тут, ожидая ее, и разве хоть когда она с ним виделась?
В голове был такой туман, что легче было просто делать то, что казалось правильным. Делать, не задумываясь. Идти к двери, которую распахнул перед нею человек. Войти внутрь.
Что-то внутри Вингер орало от нарастающего ужаса. Что-то шло так неправильно, что хуже и быть не могло, – что-то должно было случиться, и ничего хорошего, наверняка.
Сквозь морок в памяти, как наяву, одна за другой хлынули воспоминания – братишка, насильники, кровь на штыре, теплая рука, накрывшая ее руку и ударившая так точно, как Бране не суметь…
Но сейчас все было иначе.
Сейчас она даже закричать не смогла бы, – и только слабо дернула рукой, чтобы дотянуться до ножа на поясе между юбками.
А потом все равно вошла в темноту.
После улицы в комнате всегда кажется темно. Но здесь царил куда более глубокий мрак, мрак овеществленный, холодный, мрак...присутствующий.
Я заблудилась, сказала себе Брана. Я просто заблудилась. Я должна найти дорогу.
Это так просто, только вспомнить, откуда я.
..Кто я?

Внезапная потеря равновесия, и обе они, Вингер и Брана, шатнулись одновременно, вдруг вырванные из мира...в мир. Брана пискнула, ее скрутило рвотным позывом, но верх взяла Вингер – она докончила движение и сумела вытащить нож из своих юбок.
– Кто ты? – выкрикнула Вингер, наконец-то полным голосом, в щемящем ликовании чувствуя, что ее тело снова ее, и она не принадлежит...не подвластна… Чему?
Рядом рычал зверь. Пахло мускусно, пряно, пахло шкурой и чем-то еще. Брана зажмурилась; Вингер тут же снова открыла глаза и торопливо огляделась. Она помнил улицу, а тут было темно. Уже ночь? Ночь, и, Учитель, она не дома…
Не совсем темно. Странный искрящийся свет падал как мотыльки с потолка. Две крупные взрослые фигуры, двое мужчин были совсем рядом, и один барахтался, лежа, пытаясь справиться со здоровенным псом.
А второй – у второго был посох, и не подпорка старика или стоанника. Посох сиял, те же искры, что заполняли жалкую комнатушку светом, струились по палке от руки мужчины.
Маг.
Сердце Браны рухнуло в бездну. Вингер растерянно подняла кинжал, но: “..и никода не связывайся с магами. Я научу тебя, как с ними быть, но пока – просто удирай от них подальше. Либо это беглые из Круга, либо хуже того, маги крови, проклятые из проклятых...”
Глаза Вингер, привычно внимательные, заметили то, чему она не сразу поверила и глянула снова: лежавший на полу поднимал руку, на ладони которой зиял ...и кровоточил... надрез.
Её мысли застыли ледяным комком. Два мага? Два?!
Её бегству мешали два мага и пёс, а при ней всего-то ножик. Хороший ножик. Отточенный. Вингер сжала его обеими руками у своей груди, как последнюю святыню. И в смятении не смела ударить. Ведь любая рана, любая кровь даст силы магам крови.
Она попятилась к стене, что за спиной, все же отбиваться будет надежнее, никто не прыгнет из-за спины.
И тонко, внезапно рассмеялась.
– Дяденька! – жалостливо воскликнула Вингер. – С вас же штаны падают! Прикройтесь вон там!
Сейчас у нее будет лишь несколько мгновений. Оба решат, что она говорит о нем самом. Выход был где-то там, за провалом темной двери в коридор, – и обойти мужчин было невозможно, слишком тесно. Вингер мышью метнулась между ними, прямиком к двери, едва выпалив свои слова.
Срвзу же, у двери, она шмыгнула вбок, исчезая из дверного проема, прижалась к стене и зыркнула по сторонам.
Она оказалась в коридоре. Темном.
Пустом?
Ведущем в обе стороны.
Где, бездна их побери, где выход? Налево?Направо? Собачий нюх – не людскому чета, а у Вингер даже перца с собой не было…
Она задохнулась, только теперь сумев со всхлипом глотнуть воздуха, и зажала рот кулаком, больно кусая костяшки.
Какой-то бес, неутолимый и несмиряемый, пихнул ее в ребра. Вингер крадучись сделала пол-шага и опять заглянула в каморку с магами.
Она никогда не видела мага так близко, а тут двое… и совсем как люди, да? Ну не отличить же!
Сдерживая сердцебиение, Вингер во все глаза смотрела на всех, стараясь запомнить всё, до собачьей шерстинки.

Учитель сказал бы: неаккуратная работа. Грязная, шумная, того и гляди, привлечет внимание. Вингер медленно покачала головой, потому что знала – следом он добавил бы: но работа сделана.
И сама она видела, что это была работа мастера. Четкие безошибочные действия, ничего лишнего. Маг и собака, во вспышках и сменявшей их темноте Вингер не могла уследить за ними все время, но дух захватило от того, как они были слажены. Эти двое – команда. Она обдумает всё потом; мыслям попросту не было места в маленькой голове, заполненной впечатлениями. Смотрела Вингер, – Брана давно спряталась куда-то глубоко внутри и поскуливала в панике, целиком полагаясь на свое второе “я”.
Вингер смотрела, не отводя глаз. Она увидит, она запомнит, даже если это будет последним, что она сумеет узнать. Неутолимая жажда знать всё за эти пару лет стала её силой и страстью.
Вингер лишь напряглась, когда оставшийся в живых маг обернулся к ней. Не шмыгнула прочь, не попыталась (бесполезно ведь) исчезнуть. То, чему она стала зрителем, выходило за весь ее жизненный опыт, и Вингер ничего не ощущала. Ни удивления, ни страха. Ни даже радости, что она жива – кстати, это оставалось под вопросом.

— Твоя собака ранена, – сказала Вингер. Дым тут же попал в горло, она закашлялась, но усилием сдержала кашель и махнула магу. – Уйдем! Горит…

Он держался так спокойно, точно на голову не могли свалиться доски с прогоревшего этажа или огонь тишком не мог пробраться сквозь труху под полом и выплеснуть прямо под ногами, не жди, когда. Может, он и маг, но Вингер показалось, что мужчина малость того, с тормозком.
Пес – она не любила собак, но уважала, – именно то, что пес был ему так предан и так разумно сейчас стоял рядом, вздрагивая от усталости, поглядывая на девочку почти так же, как его хозяин, спокойно и прямо, – вот это стало капелькой доверия, смолисто упавшей на душу Вингер.
Если у парня будут неприятности, она должна помочь. Должна? Ну…
..память тьмы, страх и что-то соблазнительно-гадкое, что-то, чему не осталось даже воспоминаний, кроме мерзкого чувства…
..ну он же помог ей. Хоть и маг. А у магов всегда неприятности. Значит, надо подумать, как выручать.
Она подняла нос, как зверек. В дымном смраде тонко чувствовалась страйка свежего воздуха. Выход – там. Только вот куда? Да ладно, хотя бы отсюда.
Вингер не помнила, как оказалась тут, и что за “тут” ее окружало. Безопасно ли будет снаружи, – неясно, но что тут сидеть глупо, уж это точно.
— Идем, – нетерпеливо повторила она. И пробормотала неохотно, как о скверной болезни, пряча сочувствие к инвалиду: – Ты же маг. Не надо ждать…
Ждать – тех, кто вряд ли любит магов, тех, кто набежит на пожар, тех, кто найдет труп, пусть и тут, в убого выглядевшем сарае. Лучше уж быть подальше.
И как так вышло, что она перестала бояться мага? Что, вот из-за этой псины? Которая, дура дурой, дает себя ранить ради мага?
Которая смотрит глазами, умнее, чем у многих людей…